Константин Плахов
Журнал "Моя Собака" № 5, Май, 2008 г.
Является ли кинология наукой? Что за вопрос, конечно, является! - ответит неискушенный читатель, - достаточно открыть любую энциклопедию и там написано: «кинология (от греческого kyõn, родительный падеж kynos – собака и … логия), - наука о собаках. Основа современного собаководства». Там же можно и уточнить: «Собаководство – разведение собак, отрасль животноводства». Вот и все, вопрос снят с повестки дня. Или… Если кинология – это наука, то она должна быть включена в государственные реестры специальностей. В странах с развитой кинологией должны быть высшие учебные заведения, где готовят специалистов в этой области, должны издаваться учебные пособия и научные труды по кинологии и защищаться диссертации по различным ее направлениям. Да и сама по себе наука – это не абстрактное понятие, науку делают ученые, значит кинологией, как наукой должны заниматься именно они, эти самые ученые. Так ли это? Сколько в мире серьезных ученых, проводящих официально не менее серьезные исследования в кинологии, сколько лабораторий, и сколько научно-исследовательских институтов работает в этом направлении? Или, может быть ученые, занимающиеся кинологией, относятся к ней как к своеобразному научному хобби, для которого уделяют часть свободного времени? А другие ученые видят в кинологии нечто, чем «серьезная наука» заниматься не будет - вроде поисков снежного человека. И так как у «официальной» науки «руки не доходят» до кинологии, то, поскольку свято место пусто не бывает, ею занимаются энтузиасты, часто не только не имеющие подходящего образования, но и не имеющие образования вообще. Да и где получить это самое «кинологическое» образование, в каком вузе? Хорошо, если удается прослушать кинологические курсы в какой-либо кинологической организации. А дальше – стандартный путь накопления собственных знаний: личный опыт, опыт друзей и знакомых и чтение кинологической литературы. И, в итоге, «в житейской практике под словом «кинолог» понимают каждого любителя собак, мало-мальски разбирающегося в породах собаки, ее содержании или дрессировке» (Н.А.Ильин «Генетика и разведение собак», М.: 1932/1992).
И именно отечественная кинологическая литература, как средство пополнения знаний, вызывает сегодня, в большинстве своем, значительные нарекания. Речь здесь не идет о книгах про те или иные породы. Как правило, они написаны по одной схеме – немного сведений о породе, где каждый автор настаивает, что именно его порода «самая, самая» - самая древняя, самая охотничья, самая служебная или самая декоративная. А далее излагается одна и та же информация, кочующая из книги в книгу – разведение, содержание, уход, болезни. Наш разговор пойдет о книгах, где даются так называемые «базовые» сведения по кинологии: экстерьер, анатомия, физиология, конституция собак и племенная работа с ними. То, на основе чего ведется экспертиза на рингах и пишутся стандарты, иными словами - то, что определяет понятие «порода» в животноводстве и во всех его отраслях, включая собаководство.
Когда такие книги написаны специалистами, имеющими, хотя бы близкое к собаководству, образование, это еще полбеды. Хуже, когда их пишут люди, не имеющие даже общих понятий в биологии или зоотехнии. Вопрос на засыпку: если мы захотим стать инженерами-строителями (математиками, юристами, архитекторами, конструкторами, физиками, биологами, ветеринарами, врачами, учителями и т.д. и т.п.) достаточно ли будет посещения кратко- или среднесрочных курсов? Или от нас потребуют обязательного диплома о наличии высшего образования? Да еще и проверят, чтобы оно (образование) обязательно соответствовало выбранной специальности (речь здесь не идет о чиновниках и руководителях, которые у нас готовы заниматься и занимаются чем угодно и как угодно, а именно о специалистах). Там, где требуется настоящий специалист, одним дипломом не отделаешься. Тут уже необходимы глубокие знания, которых достигают при сочетании фундаментального образования, постоянной работы со специальной литературой и, разумеется, практикой, позволяющей уточнить и закрепить полученные знания.
В силу весьма странных традиций, отношение к кинологии и собаководству стало чем-то вроде футбола: многочисленные болельщики разбираются в нем лучше, чем горстка игроков, судей и тренеров. И даже те специалисты, которые все-таки отваживаются писать труды по собаководству, часто делают это в довольно странной манере. Об этом хорошо сказал Густав Агвирре в предисловии в книге ‘The truth about dogs’ (by Stephen Budiansky, 1999): «Большинство ученых говорящих о собаках имеют одну шляпу ученого и одну шляпу дурака. Как только они начинают говорить о собаках, они надевают шляпу дурака. Они говорят такие вещи, которые во всех других случаях сами же, будучи учеными, должны были бы признать не правильными».
«Шляпа дурака» была и на моей голове. Когда я раньше стоял за ограждением и наблюдал происходящее на рингах собачьих выставок, я считал что эксперты, работающие там – это особые люди, наделенные особыми знаниями. И книги о собаках и собаководстве читал с каким-то особым почтением, не так как «обычную» научную литературу. Пока после прослушивания кинологических курсов не занялся подготовкой к экзаменам. Так как я собирался специализироваться по охотничьему собаководству, естественно, что моей настольной книгой стал труд «Охотничьи собаки» (М.: Агропромиздат, 1985). Одно имя его автора - классика отечественной кинологической литературы А.П.Мазовера уже придавало страницам особое очарование. В легкой эйфории я добрался до страницы тридцатой и начал читать следующее определение: «Крупом называют всю заднюю часть туловища собаки, состоящую из самых крупных плоских костей позвоночника». Сознаюсь, мне понадобилось перечитать эту глубокую мысль три раза, чтобы пелена начала спадать с моих глаз. Пришлось напрячь мои знания анатомии (как никак – выпускник биологического факультета Казахского Государственного Университета), чтобы оценить эту фразу по достоинству. Ведь в остальной зоотехнии крупом именуют «заднюю треть корпуса животного, образованную крестцовой костью, костями таза и первыми хвостовыми позвонками» (И.А.Чижик «Конституция и экстерьер сельскохозяйственных животных», Л., 1979). А непосредственно позвоночник состоит из отдельных позвонков, и называть их «крупными и плоскими» как-то не принято. Согласитесь, есть разница с классиком. Этот момент стал для меня поворотным, дал возможность снять «шапку дурака» с головы (надеюсь). Чтобы научиться «видеть» пришлось на время оставить чтение кинологической литературы и перейти к литературе зоотехнической. Теперь уже на моем столе «прописались» «Анатомия домашних животных» А.И.Акаевского (М., 1962), «Конституция и экстерьер сельскохозяйственных животных» И.А.Чижика (Л., 1979), «Бег млекопитающих» П.П.Гамбаряна (Л., 1972) и им подобные замечательные книги.
При чтении отечественной кинологической литературы всегда вызывает удивление упорное нежелание многих авторов указывать источник происхождения публикуемых ими материалов. Не используются сравнения со смежными дисциплинами, такими как анатомия домашних животных, иппология, селекция. Ведь наука начинается со сравнений, да и использовать наработки, полученные в смежной отрасли знаний, не является грехом. Все это приводит к тому, что авторы кинологических пособий «варятся в одном котле»: они по схеме «испорченного телефона» переписывают друг у друга данные, а в основании этой цепочки - труды А.П.Мазовера. Не хотелось бы трогать ушедшего от нас человека, но и не о человеке речь, а о том, что по его трудам продолжают учиться новые поколения наших кинологов. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, а наша задача – не повторять этих ошибок. Из одного источника в другой перекочевывают, подчас бездумно списываемые авторами такие «перлы», с которыми, даже при элементарных познаниях анатомии и экстерьера животных, нельзя согласиться, и которые являются «открытиями» на уровне недоучившегося студента зооветеринарного института. Чтобы разобрать их все, пришлось бы написать солидный том, но в рамках небольшой статьи придется ограничиться разбором отдельных, особо часто повторяемых в отечественной кинологии «истин»:
1. «Спина собаки спереди ограничена холкой, сзади поясницей, а по сторонам ребрами... Хорошо развитая спина всегда прямая, приближающаяся к горизонтали. Она не имеет отклонений, кроме небольшой ямки (переслежины), которая объясняется низким положением диафрагмального позвонка, служащего анатомическим разделом между грудными и поясничными позвонками" (выделено мною) (Мазовер, 1985; 1994, тоже в книге Власова Н.Н., Камерницкого А.В., Медведева И.М. «Охотничье собаководство». М.: 1992. Желающие могут расширить этот список).
На самом деле пресловутая «переслежина», расположена над десятым или одиннадцатым грудными позвонками (а всего их у собаки от 12 до 14, чаще 13). Она образуется потому, что позвонок, ей соответствующий, имеет самый маленький среди грудных позвонков остистый отросток, причем вертикально направленный, тогда как остистые отростки впереди него лежащих грудных позвонков направлены к хвосту, а позади - к голове. Мало того, что уважаемые наши кинологи просто так «укоротили собаку», забыв о существовании за антиклинальным (диафрагмальным позвонком) еще 2-3-х грудных позвонков, они еще и «опустили» пресловутый позвонок в «низкое положение», обеспечив созданному ими существу как минимум жестокий паралич задних конечностей, - за счет деформации позвоночного столба.
2. Вот еще две «аксиомы»:
- «Отвесная пясть, составляющая как бы продолжение предплечья и находящаяся с ним в одной плоскости, характерна для пород квадратного формата, передвигающихся обычно галопом или карьером, например доберман-пинчеров, эрдель-террьеров. Наклонная пясть характерна для собак удлиненного формата, передвигающихся рысью, например восточноевропейской овчарки» (Мазовер А.П. «Происхождение, экстерьер и породы служебных собак», В кн.: «Служебная собака». Домодедово, 1994).
На самом деле отвесная пясть - серьезный анатомический порок, не характерный для нормально сложенных млекопитающих любых видов, включая собаку домашнюю во всем многообразии ее пород (даже у слонов она наклонная - это видно на рентгеновских снимках).
- Описания движений, которые кочуют из книг А.П.Мазовера во многие наши кинологические издания. Особо хочется остановиться на таком аллюре, как рысь. «Рысь собаки бывает трех родов. Рысь «бросками», «ускоренная» рысь и «низкая стелющаяся» рысь» (Мазовер, 1985; 1994). Далее следуют определения этих изобретенных терминов (при упорном нежелании использовать терминологию, например, принятую в иппологии – науке о лошади). В итоге делается главный вывод, что «низкой стелющейся рысью (постановка ног след в след) собаки почти никогда ходить не могут (слишком много в них различных дефектов), а двигаются ею только дикие псовые - волки и лисицы». Спрашивается - зачем же разводить таких собак, у которых столь много недостатков, что они и двигаться нормально не способны?
П.П.Гамбарян в серьезной монографии «Бег млекопитающих» (1972) показал, что у млекопитающих различают следующие аллюры: восемь разновидностей шага, четыре - рыси и пять - галопа (в зависимости от скорости движения). Поэтому, на самом деле большинство собак, если они сложены анатомически правильно при движении средней (по скорости) рысью ставят ноги след в след («низкая стелющаяся рысь» по терминологии А.П.Мазовера). Естественно, что даже одинаковые аллюры у разных пород собак выглядят по-разному (сравните, например, рысь таксы и борзой). Более простые, чем у П.П.Гамбаряна, описания аллюров у собак, соответствующие иппологическим терминам, приведены в книге Р.П. Эллиот «Движение собак» (М., 1992).
3. Одно из основных заблуждений современной отечественной кинологии – мнение о том, что понятие «конституции» в собаководстве не применимо. Его даже прикрыли стыдливо термином «тип сложения». Попросту говоря, пусть даже в мировой (и отечественной) зоотехнической науке такая система оценки животных существует, но «Эксперты большинства западных стран не пользуются характеристиками конституции собак, справедливо полагая, что физиологические процессы, внутренние соотношения органов и тканей, как и специфика нервных процессов животных, не просматриваются в практической работе кинолога на рингах экстерьерной оценки. Ведь определение конституционного типа животных достигается не оценкой экстерьера, а целым рядом исследований: типа ВНД, обменных процессов организма и анатомических заключений, сделанных в лаборатории или на бойне, но не в практике экспертизы экстерьера на выставочном ринге. Эксперт и селекционер оценивают собаку по экстерьеру с учетом особенностей сложения» (Гусев В.Г., Гусева Е.С. «Экстерьер собак и его оценка», М., 1996).
В этой фразе собранно немало ложных предпосылок и грубых подтасовок. В зоотехнии «типы конституции обычно определяются глазомерно по общему телосложению животных, развитию костяка и мускулатуры, по строению кожи и развитию подкожной жировой клетчатки» (Чижик, 1979). Конечно, «определение типов конституции желательно сопровождать изучением интерьерных показателей и типа нервной деятельности» (Чижик, 1979), но это достаточно длительный процесс, проводящийся в разные периоды жизни животного, и он выполняется для того, чтобы служить подспорьем селекционерам и исключительно на живых животных, а не по результатам вскрытия. Все остальное определяется также как и в собаководстве - на выставках (выводках). Разница лишь в том, что это выполняют квалифицированные специалисты – зоотехники, прошедшие обучение этой методике по соответствующим учебным пособиям и руководствам на зоотехнических и ветеринарных факультетах высших учебных заведений, а не выпускники краткосрочных кинологических курсов, перегруженные различными «биомеханическими постулатами» и им подобными опусами.
Очень существенные различия в зоотехнии и кинологии имеются и в основополагающих предпосылках при оценке конституции. В зоотехнии считается, что хотя «каждая порода любого вида сельскохозяйственных животных характеризуется специфическими экстерьерными особенностями» (Чижик, 1979), но внутри любой из них встречаются различные типы конституции. Иными словами, тип конституции – свойство и признак отдельно взятого животного, хотя для каждой из множества пород, в соответствии с их производственными типами и специализацией, имеются наиболее предпочтительные типы конституции. Иное дело, в кинологии. Несмотря на признание достижений зоотехнии в целом, почему-то считается, что собаки подчиняются иным закономерностям («постулатам»), чем другие животные. Поэтому с «легкой руки» А.П.Мазовера (1947; 1985) утвердилось мнение, что тип конституции (сложения) – это признак породы(!). Есть разница. Но так как реальная жизнь преподносит сюрпризы, то кинологи соглашаются уже хотя бы с тем, что «Чаще всего собаки имеют переходные черты смежных типов [конституции, прим. автора]» (Мазовер, 1985). Сейчас модно все списывать на «тяжелое коммунистическое наследие» и «лысенковщину» под лозунгом «Ведь когда-то нужно возвращаться к научным методам селекции пород и рациональной экспертизе производителей, отказавшись от модных в свое время лозунгов и псевдонаучных установок» (Гусев, Гусева, 1996). В итоге, не сумев увидеть ошибок кинологических преобразований зоотехнических истин, кинологи приняли «соломоново решение» вообще отказаться от понятия конституции, и ее изучения в собаководстве. В такой кинологии, конечно, не место одной из основ современной зоотехнической науки – учению о конституции и экстерьере. А ведь как близки к истине в своих рассуждениях были многие из них, например: «В каждой породе имеются собаки сухие, крепкие, грубоватые и даже сырые…» (Гусев, Гусева, 1996), вот бы здесь поставить точку, так нет же: «…но все это в пределах стандарта и общего для породы конституционального типа» (там же).
Никто в зоотехнии и не считает, что, например, лошадь нежного типа конституции какой-либо из тяжеловозных пород будет напоминать скакуна ахалтекинской породы. Характер проявления признаков типа конституции соответствует производственному типу животного (Чижик, 1979). Проще говоря, грубый тип конституции у борзой или лайки выглядит иначе, чем у среднеазиатской овчарки, а сухой тип у сенбернара отличается от сухого типа у левретки. Почему же современные кинологи думают иначе? Возьмем, например, некоторые из признаков «тупости» борзых у П.М.Мачеварианова («Записки псового охотника Симбирской губерНИИ». Минск, 1876/1991): «Голова мясистая… щипец толстый…, ноги опухшие…, правило толстое, тело рыхлое… ко всему этому – флегма, понурая дура». Ведь это описан грубый тип у русской псовой борзой. Или у него же: «грудь узкая, впалая, ноги… чересчур тонкие…, ребра… лещеваты, степь узкая, крестец узкий…» - а это уже нежный тип. Или необходимо считать, что если борзая имеет грубый тип, то она должна быть сенбернаром? Какая великолепная иллюстрация была сделана в статье П.Семченкова («Стандарт должен быть жестким», В журн.: Охота и охотничье хозяйство, 1988, 3): «Обратите внимание на ринги борзых. Там среди массы «волкодавов», которых в анфас за шваброй не видно, попадаются экземпляры, по мощи не уступающие матерым волкам. И никого не удивляет, что и тех, и других относят к желательному для породы типу конституции. Так, например, наиболее мощный кобель, экспонируемый на выставке ВОО в 1984 г., весил 65 кг, а наиболее легкий – 28 кг при разнице в росте 4 см…». Вот вам и сухой и грубый типы конституции на примере русской борзой!
И самое печальное, что все это происходит в стране, которая на протяжении многих лет опережала другие страны в степени развития кинологии. В стране, где существовала и кинологическая наука (как тогда называли – «кюнологическая») и кинологические научно-исследовательские организации и выпускались труды по кинологии, которые не утратили своей ценности и сегодня, как не утратят ее и завтра. Зато, если судить по современной «кинологической» литературе, то проблема, обозначенная Н.А.Ильиным еще в 1932 г. («Генетика и разведение собак», М.: 1932/1992), остается актуальной и сегодня: «Наряду с довольно большим количеством практических книжек по собаководству современная литература, как русская, так и заграничная, совершенно лишена научно выдержанных руководств по собаковедению, излагающих современные научные достижения. Большой спрос на такую литературу вызвал появление целого ряда фальсифицированных – «под науку» - книжек, написанных нередко лицами, не имеющими никакого отношения к науке и подчас совершенно неграмотными в биологии». И даже авторы современного учебника «Кинология» (М., 2001) не смогли преодолеть всех этих заблуждений, настолько они въелись в нас благодаря многократным повторениям в современной отечественной кинологической литературе.
В Индии коровы – священные животные. Они бродят по улицам городов, всем мешают, но трогать их нельзя. Но если мы будем продолжать склонять голову перед «священными коровами» нашей кинологии, то и следующие поколения наших кинологов и собаководов раз за разом будут одевать «шляпу дурака».
|
